Образ сына рассыпался, как прах, и вокруг все померкло.

* * *

Пустынный коридор больницы, дремлющий до поры до времени, неожиданно наполнился гулкими торопливыми шагами.

У палаты, где лежала задержанная женщина, значившаяся по материалам проверки как Твардовская Светлана Алексеевна, остановились двое – молодой полицейский с сержантскими погонами и следователь, невысокий мужчина средних лет с аккуратной бородкой «испанкой».

– Где твой не в меру упитанный коллега? – недовольно спросил он, глядя на пустующую лавку напротив палаты. – Куда этот жирный мудак свинтил?

Полицейский пожал плечами:

– Я созванивался с ним полчаса назад, когда меня на пересменку отправили, Сан Саныч. Должен быть здесь.

Следователь приоткрыл дверь в палату. Стала видна каталка, притулившаяся справа от окна. Задержанная лежала, повернувшись лицом к стенке. Из коридора виднелись лишь ее спутанные черные волосы, густым водопадом рассыпавшиеся по подушке. Увидев, что рука женщины пристегнута наручниками к каталке, Сан Саныч удовлетворенно кивнул.

Хлопнула дверь туалета, и через мгновение по коридору, поправляя служебный китель, уже спешил дежуривший старший сержант.

– Пост без присмотра, – вместо приветствия покачал головой следователь. – Узнает твое начальство – скажешь премии «прощай».

И без того багровые щеки толстяка стали лиловыми.

– Сан Саныч, извините… я только по надобности, на минутку отлучился… Да что с ней будет-то? Она прикована. И у нее ноги все изрезаны, она если только ползком…

– Да ладно, – смягчился следователь. – Все мы люди.

С этими словами он уселся на лавку.

– Я могу идти? – заискивающе спросил полицейский, переступая ногами на месте.

– Валяй. Не забудь отметиться у Павлова. Передохнем пару минут, – заявил Сан Саныч, когда толстяк ушел. Развернув конфетку, он кинул ее рот, а смятый фантик сунул в карман куртки. – Будешь?

– Нет, спасибо… А зачем ее вообще сторожить? – поинтересовался молодой полицейский. – За что задержали эту Твардовскую?

– Я думал, среди вашей братии слухи куда быстрее расходятся, – усмехнулся Сан Саныч. – Ее третий год ищут. Знакомилась с неженатыми мужиками и волокла их в горы. А там резала, как свиней. Трупы в пещерах прятала.

– Я видел ее фотографию, – вдруг сказал молодой сержант. – Не мог сначала поверить… Вроде совершенно нормальная… Красивая впридачу.

Следователь почесал подбородок, тронутый щетиной.

– Там долгая история… Может, слышал, лет пять назад в Воронеже из детского сада какой-то псих детей похитил?

Полицейский кивнул:

– Конечно, слышал… шумиха была на всю страну!

– Я как раз материалы вчера из архива взял. Дело перед Новым годом было, – начал Сан Саныч. – Ребятишки спектакль собирались проводить… Кажется, «Белоснежку», но суть не в этом. А тут Дед Мороз появился. Раньше на два часа, чем запланировано, и без Снегурки. Но мало кого это смутило. В итоге исчезли семь мальчиков и воспитательница…

Он ткнул пальцем в сторону палаты.

– Воспитательница и подозреваемая Твардовская – двоюродные сестры. Просто так получилось, что Твардовская пришла к сестре на праздник, посмотреть на выступление сына – мальчишка тоже должен был участвовать в спектакле… В итоге ее сын оказался среди похищенных пацанов. Маньяк якобы распылил какой-то усыпляющий газ, и Твардовская пришла в себя, когда тот уже уехал. Потом спустя год в одной из квартир нашли труп одного странного кренделя. Обычный холостяк, лет за сорок. Квартира запущена, кругом срач. Дома у него обнаружили полинявший маскарадный костюм Деда Мороза, а также фотографии связанных детей. Жутких картинок было очень много. Среди них нашлись изображения тех самых семерых мальчиков… Но дальнейшие поиски ни к чему не привели. Родни у умершего не оказалось, следствие зашло в тупик. Те самые мальчишки до сих пор считаются пропавшими без вести, как и сестра Твардовской… Теперь вряд ли кто скажет, был ли «жмур»[4] тем самым маньяком или нет. Вот такой расклад.

– Ничего себе, – изумленно проговорил сержант.

– А у этой девки крыша поехала, – продолжил Сан Саныч, указывая пальцем на приоткрытую палату. – От нее муж ушел – считал ее виновной в том, что произошло. Она в дурке больше года провалялась, потом вроде как очухалась. Я с психиатром разговаривал, который Твардовскую лечил. Он сказал, что в каждом мужике она маньяка видела. И, значит, когда сходилась с очередным из них, через какое-то время тащила его в горы. Зачем – непонятно… Как будто за гаражом нельзя по башке кирпичом дать… Этот, что нашли на днях, – четвертый. Жаль парня. Здоровенный, как лось, одни мускулы, и все равно отпор не смог дать. Искромсала его так, что лица не осталось…

Следователь разгрыз остатки конфеты и поднялся с лавки.

– Если хочешь, можешь поприсутствовать. Задам ей пару вопросов и поеду в управление. А тебя сменят после обеда.

Он распахнул дверь настежь и направился к каталке. Сержант, помедлив, последовал за ним.

– Эй, подъем, – сказал Сан Саныч, толкнув в плечо задержанную.

Она не шелохнулась, и тогда следователь с силой оттащил ее от стены, повернув на спину.

– Твою мать, – процедил он, глядя на посиневшее лицо женщины. Глаза Светланы закатились, обнажая помутневшие белки, под носом темнела корочка засохшей крови. Из разинутого рта торчала скомканная простыня.

Сан Саныч пощупал пульс на руке умершей и мрачно взглянул на притихшего сержанта.

– Звони своему сменщику, этому жирдяю, – приказал следователь. – Похоже, одним рапортом он не отделается.

– Это она что, сама? Может, еще успеем откачать, врача позвать? – с надеждой спросил полицейский, доставая мобильник.

– Какой там, она холодная, как ледышка… Нет, теперь ей разве что труповозка нужна. Эх, геморроя теперь не оберешься…

* * *

«Никита».

Он обернулся.

В дрожащем мареве проклюнулся легкий проблеск.

К нему кто-то приближался.

Он улыбнулся, почувствовав знакомый аромат духов.

«Мама?»

Она раскрыла объятия, тепло улыбнувшись. Длинные черные волосы мамы щекотали ему нос.

«Я же обещала, – прошептала она, целуя сына. – И теперь мы чувствуем друг друга».

Обнявшись, они тихо засмеялись.

1

Денис стоял перед квартирой номер двадцать четыре и не решался нажать на звонок.

Облупившаяся деревянная дверь, изогнутая алюминиевая табличка с номером, оплавленная кнопка дверного звонка, резиновый коврик: все, казалось, покрывал толстый слой пыли. Ни единого следа, кроме своих собственных, Денис не заметил. Ему пришла в голову мысль, что здесь не хватает прибитых крест-накрест досок, надписи «Господь, помоги нам» и начерченного мелом креста, каким помечали дома с умирающими чумными жильцами, как в «Интервью с вампиром».